Автор: Ниал
Фэндом: One Piece
Персонажи: Зоро, фем!Луффи, мелькают Санджи и Виви-тян
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Ангст, Психология, Философия, POV, Hurt/comfort, AU, Songfic
Предупреждения: OOC, Смена пола (gender switch)
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание:
"Она идёт по жизни смеясь,
Встречаясь и прощаясь, не огорчаясь,
Что прощанья легки, а жизни на раз..."
Машина Времени - "Она идёт по жизни смеясь"
Публикация на других ресурсах: с моего разрешения, указать в авторстве.
Примечания автора: предупреждаю, ООС Зоро. И грустьтоскапечаль. Сама не знаю, с чего навевает такой философский ангст в хорошую погоду, но увы. Если есть артеры, с удовольствием посмотрю ваше видение этого фика)
читать дальше
"Она идет по жизни смеясь,
Она легка как ветер, нигде на свете
Она лицом не ударит в грязь,
Испытанный способ решать вопросы
Как будто их нет,
Во всем видеть солнечный свет."
Она легка как ветер, нигде на свете
Она лицом не ударит в грязь,
Испытанный способ решать вопросы
Как будто их нет,
Во всем видеть солнечный свет."
...Это был спокойный солнечный день. Я бы даже сказал, слишком солнечный: светило палило нещадно, духота была страшная, а термометр в тени, явно издеваясь, показывал плюс двадцать шесть. Я тогда ещё жил в родной деревушке, тренировался в стареньком додзё и танком шёл к своей цели не замечая летящего времени, лета и людей вокруг. Не знаю, было ли это зря, а может судьба упрямо подталкивала меня к тому, что случилось в этот день, но мой мир был открыт только новым соперникам и постоянным тренировкам. Остальное наталкивалось на стену отчуждения - я в молодости был ещё тем собеседником - да и уходило по своим делам, не вызывая у меня желания идти за ним. В этот же день всё изменилось, подчиняясь звонкому смеху и естественным движением тонких рук. Она вошла в мою жизнь так легко, как делала всё в своей жизни, отпечатавшись в моём сознании солнечным светом, свободой и морским бризом. Её имя было простым, но очень подходящим, прекрасно сочетающимся со сбитыми кроссовками, разбитыми коленками и соломенной шляпой. Оно сначала звенело на языке корабельным колоколом, а потом шипело накрывшей камни волной. Девочку звали Луффи, она просто приехала в эту деревушку со старшими братьями на отдых, но умудрилась потеряться, исследуя местность. В моём доме, закрытым для всех, она провела весь день и вечер, рассказывая что-то лёгкое и невесомое, как крылья бабочки, что-то совсем неважное, но крайне интересное, так как я её не только не выгнал, но ещё и внимательно слушал. Луффи взмахивала своими тонкими руками, что-то показывала, почти влезала на стол, стараясь мне что-то доказать, и улыбалась, улыбалась, улыбалась. И я улыбался ей в ответ. В этот день я впервые понял, что там, за стенами додзё, действительно есть жизнь. Луффи упрямым пинком раскрыла в неё двери, сорвала с окон занавески и потянула за руку, не спрашивая моё на то разрешения. Я поупирался для виду, но в её худую спину, скрытую легкомысленной красной хлопковой рубашкой, смотрел с немым восхищением. И, когда она ушла, я краем глаза выглянул в окно, стараясь увидеть её свободный мир.
"Она идет по жизни смеясь,
Встречаясь и прощаясь, не огорчаясь,
Что прощанья легки, а встречи на раз,
И новые лица торопятся слиться
В расплывчатый круг
Как будто друзей и подруг."
Встречаясь и прощаясь, не огорчаясь,
Что прощанья легки, а встречи на раз,
И новые лица торопятся слиться
В расплывчатый круг
Как будто друзей и подруг."
...Второй раз мы встретились через долгих пять лет, но я сразу узнал её: всё тот же лёгкий шаг, солнечная улыбка и соломенная шляпа. Луффи была окружена толпой, каждый старался подойти, дотронуться, сливаясь вокруг неё в одно живое море. А она была кораблём. Но не могучим крейсером или благородной шхуной, а маленькой, но смелой яхтой, готовой взять любого на свой борт. Я стоял в стороне, в тени, ослеплённый и поражённый, но не желающий стать частью этого бушующего моря. Я эгоистично желал стать тем островом, на который сойдёт капитан этой яхты, одаривая меня звонким голосом и задорным блеском тёмно-карих глаз. Это желание ещё не было оформившимся, лишь бесформенной массой летало где-то в глубине сознания, заставляя глаза смотреть и запоминать: короткие шорты, бесформенная яркая футболка, фенечки на левой руке, скрывающие странную отметину в виде знака "Х". И другая девушка, стоящая рядом: нежная, женственная. Как антагонист, противоположность, но даже она смотрела со знакомым по себе восхищением. И такой же знак на нежной коже. Я его увидел, когда объявили посадку пассажиров на самолёт до Финляндии, а девушка буквально сжала Луффи в объятиях. Напоследок. Наверное, они были подругами. А может моя знакомая просто выбила ещё одну закрытую дверь.
- Пока, народ,- звонко бросила на прощание Луффи и легко пошла вперёд, вглубь огромного здания аэропорта, не оборачиваясь и легкомысленно забросив небольшой рюкзак за спину. Кажется, к вещам, как и к людям, она не привязывалась. Её улыбка всё ещё казалась мне счастливой, а образ невесомым, как мираж оазиса в пустыне. Наверное, именно тогда я начал догадываться о чёрном пятне на этом солнце.
"Она идет по жизни смеясь,
В гостях она, как дома, где все знакомо.
Удача с ней и жизнь удалась.
И без исключенья все с восхищеньем
Смотрят ей вслед
И не замечают как плачет ночами"
В гостях она, как дома, где все знакомо.
Удача с ней и жизнь удалась.
И без исключенья все с восхищеньем
Смотрят ей вслед
И не замечают как плачет ночами"
... Жизнь, всё-таки, интересная штука. Вот представь: несётся вокруг тебя эта канитель, кто-то приходит, а кто -то уходит, меняя нас, беря ответственность за наши судьбы и снимая её с себя непринуждённо. Даже я сейчас, рассказывая тебе эти короткие промежутки своей жизни, влияю на твоё будущее.
Так же много лет назад изменила меня та, кто идёт по жизни смеясь. После той встречи в аэропорте, я упрямо искал информацию, собирая её по кусочкам. Оказалось, у нас были и общие знакомые, и города, которые мы посещали вместе, но в которых нам не суждено было встретиться. Их было много, Луффи не оставалась в одном месте больше нескольких месяцев, пешком, самолётом, кораблём выводила она свою линию жизни, расчерчивая ей земной шар. А я окончательно утвердился, что передо мной был тщательно продуманный мираж. Я знал слишком много и слишком мало, найденная информация не хотела сочетаться с увиденным ещё в ранней юности образом. Я засел в архивах, словно безумный я хотел понять... Понять, не спутал ли я яркую звезду с тлеющими углями.
Шанс узнать это выпал мне случайно, как и все важные шансы в этой жизни. Я уже был женат, но именно в тот день мы с твоей бабушкой умудрились поссориться. Домой мне идти не хотелось, на работе царил полный кавардак, мерно стучало о зонт подобие дождя, так что я решил заглянуть к одному своему знакомому. Неприятный тип, скажу тебе, неприятный как и все французы, но готовит он как бог и умеет молча слушать, когда надо. Я свожу тебя к нему, когда будет время. Но тогда...
Тогда в ресторане был потушен свет, табличка хоть и висела с позитивной надписью "open", но заходить внутрь словно расхотелось. Но я вошёл, свалив предчувствие на плохой день. Знаешь, я никогда не забуду этого: она сидела в углу барной стойки, сгорбленная и поникшая, она с философским взглядом рассматривала свой коньяк в бокале. Её волосы были неровно обрезаны, глаза потускнели, а без того худая фигура ещё сильнее истощилась. Луффи напомнила мне наркомана, но я знал, что это не так.
- Лу, может мяса? Или хотя бы закуски? Нельзя хлебать алкоголь на пустой желудок. Тебе вообще алкоголь нельзя!
- Мне всё можно,- отмахнулась от него моя знакомая, залпом опустошая свой бокал и даже не поморщившись. Она смотрела куда-то сквозь заламывающего руки повара, сквозь стены ресторана. Я не знал, что она видела, но мне очень хотелось её встряхнуть за плечи и сломать клетку её отчаяния. Но я выжидал.- Что такое жизнь, Санджи? Зачем она даётся, зачем наполняется смыслом и мечтами, если они пусты? Если свет легко можно потушить шальной пулей, предназначавшейся не тебе? Почему умирают те, кто должен жить?
Она методично и механически задавала вопросы, на которые не хотела слышать ответов. Она не замечала ничего и никого, напоминая заведённую куклу, запрограммированную на определённую последовательность слов. Её вопросы путались, не заканчивались, шли по кругу, и из водоворота этого безумия не было выхода. Я с ужасом слушал её, а эта сцена ещё не раз приснится мне в кошмарах. А Луффи говорила, говорила... Пока просто не потеряла сознание. Мы с поваром облегчённо вздохнули, впервые не поругавшись на ровном месте. Я перенёс Луффи на диванчик, он накрыл её пледом, а мне вдруг пришла в голову мысль, насколько мелочны наши проблемы и ссоры на фоне смерти близкого человека. Что зря я тут сижу, когда надо бежать к любимому человеку, просить прощения и жить дальше, долго и счастливо, не растрачивая себя на всякие мелочные склоки. Это было до истерики смешно, но даже тогда Луффи подтолкнула меня к правильному пути. Вновь. Снова.
Я так хотел её понять, найти, поговорить, что тогда просто не знал, что мне делать. Я был сбит с толку, ошарашен, но воодушевлён одновременно, хотелось сделать хоть что-нибудь. И я тогда ушёл. И жалею об этом до сих пор. Жалею, что не смог разжечь внутреннее пламя той, что идёт по жизни смеясь. Сейчас я не знаю, жива ли она или нет, где она, есть ли у неё дети... Но знаешь, если тебе попадётся на пути такой человек, не бросай его. Дети свободы, обычно, очень одиноки. Как была одинока
"Та, что идёт по жизни смеясь."